Славянский клуб Калгари

С 23 февраля по 6 марта в Калгари проходит фестиваль Чайковского.

Произведения этого гения любят и ценят во всём мире уже более 150! лет. Что же мы знаем об этом человеке? Ценители его творчества и люди, получившие музыкальное образование, наверняка, расскажут многое, тогда как простые смертные, не обременённые дополнительными знаниями в области музыки, моментально выдадут две ассоциации: «Лебединое озеро» и гомосексуализм.

Давайте расширим этот образ.

Я не хочу, и не буду писать о Чайковском-композиторе, перечислять его труды. Я  предлагаю немного приоткрыть дверцу в  его душу. Попытаться понять, чем он жил, о ком мечтал, о чём страдал, когда писал свою музыку. Кто помогал ему в его жизни, кто его ненавидел. Возможно, это будет целая серия статей – всё зависит от вас, дорогие читатели,  если вы захотите узнать больше о Чайковском — дайте нам знать. А пока предлагаю вашему вниманию историю неординарных и удивительных отношений Петра Ильича и Надежды фон Мекк.

Можно сказать с уверенностью, не будь Надежды — не было бы и того Чайковского, о котором знает весь свет — гениального, великого композитора, написавшего немалое количество произведений. Именно она, с её моральной и материальной поддержкой, подарила миру великого творца музыки.

Однако, начнём по порядку. Композитор родился 25 апреля (7 мая) 1840 в Воткинске (Вятская губерния), в семье начальника Камско-Воткинского завода, горного инженера И.П.Чайковского и Александры Ассиер. В детстве получил домашнее воспитание, а затем, после двух лет занятий в пансионе, поступил в петербургское Училище правоведения (1852). Окончив его в 1859, стал чиновником Департамента юстиции. Проработал он там недолго — не смог перечить влечению своему к музыке. Как писал сам музыкант в письме к своей сестре — «не подумай, что я воображаю сделаться великим артистом, — просто я хочу делать то, к чему меня влечет призвание; буду ли я знаменитый композитор или бедный учитель, — но совесть моя будет спокойна и я не буду иметь тяжкого права роптать на судьбу и на людей».

Так в 1862 году начинается музыкальная жизнь творца. Пётр Ильич очень любил то, что делал, любил творить, любил писать музыку, играть её, дирижировать.

В одном из писем он пишет: «…работа идет с совершенно непостижимою легкостью. Забываешь все, душа трепещет от какого-то совершенно непостижимого и невыразимо сладкого волнения, решительно не успеваешь следовать за ее порывом куда-то, время проходит буквально незаметно. В этом состоянии есть что-то сомнамбулическое. Рассказать Вам эти минуты нет никакой возможности. То, что выходит из пера или просто укладывается в голове (ибо очень часто подобные минуты являются в такой обстановке, когда писать и думать нечего), в этом состоянии всегда хорошо, и если ничто, никакой внешний толчок не призовет к той, другой, общей жизни, оно должно выйти совершенством того, что в силах создать тот или другой художник»

Однако, несмотря на всю свою, казалось бы, органичность — этот человек серьёзно страдал всю свою жизнь. Его влекло к людям своего пола — он был гомосексуалист и оттого терзался жестокими угрызениями совести, считая, что это  порок, самый страшный грех.

«(гомосексуализм)… сообщает моему характеру отчуждённость, страх людей, робость, неумеренную застенчивость, недоверчивость, словом, тысячу свойств, от которых я всё больше становлюсь нелюдимым. Представь, что я теперь часто останавливаюсь на мысли о монастыре или о чём-нибудь подобном», — пишет композитор брату Анатолию. А вот из письма брату Модесту 1876 год:

«С нынешнего дня я буду серьёзно собираться вступить в законное брачное сочетание с кем бы то ни было. Я нахожу, что мои склонности суть величайшая и непреодолимейшая преграда к счастию, и я должен всеми силами бороться со своей природой. Я сделаю всё возможное, чтобы в этом же году жениться, а если на это не хватит смелости, то во всяком случае бросаю навек свои привычки. Разве не убийственная мысль, что люди, меня любящие, могут иногда стыдиться меня. А ведь это сто раз было и сто раз будет… Словом, я хотел бы женитьбой или вообще гласной связью с женщиной зажать рты разной презренной твари, мнением которой я вовсе не дорожу, но которая может причинить огорчение людям, мне близким… Я так заматерел в своих привычках и вкусах, что сразу отбросить их, как старую перчатку, нельзя. Да притом я далеко не обладаю железным характером, и после моих писем к тебе уже раза три отдавался силе природных влечений…»

К тому моменту 36-летний Петр Ильич Чайковский был профессором Московской консерватории, автором двух опер, балета и трех симфоний. Его охотно принимали в лучших домах, им восхищались, но жил он трудно.

Именно в этот момент на горизонте его жизни появляется удивительная женщина — Надежда Филаретовна фон Мекк.

Надежда Филаретовна Фроловская родилась 10 февраля 1831 года. Ее отец был человеком, близким к музыкальным кругам. Мать – Анастасия Дмитриевна Потемкина — была женщиной волевой и энергичной, с предпринимательской жилкой. Именно музыка и предпринимательство срослись воедино в душе Нади Фроловской. В 17-летнем возрасте ее выдали замуж за дорожного инженера, начальника дистанции Московско-Варшавского шоссе Карла фон Мекка. У супружеской четы родилось 18 детей, 11 из которых дожили до совершеннолетия. В 1871 году Карл фон Мекк неожиданно умер, оставив своей вдове несколько миллионов рублей и около десяти имений в наследство. 

Надежда Филаретовна решила, что она должна заняться благотворительностью. Продолжая бизнес мужа, она — вместе со старшим сыном Николаем — финансирует строительство железных дорог. Но в то же время в ее доме все чаще начинают появляться талантливые композиторы. Так она оказала финансовую поддержку молодому еще композитору Клоду Дебюсси. В 1875 году среди ее стипендиатов значится Николай Рубинштейн. Именно он рассказал Надежде фон Мекк о Петре Ильиче Чайковском.

Итак, он — музыкант. Она — меценат. Он — еще беден. Она — уже богата. Он совсем вне женщин, она уже вне мужчин. Она делает композитору заказ. Разумеется, работу оплачивает, и оплачивает щедро. Музыкант, и вправду пребывающий в немалой нужде, счастлив и польщен. Далее — новые заказы и, наконец, короткое письмо с благодарностью от нее и, в ответ, подобный же учтивый жест. Вот, собственно, начало. А дальше была удивительная череда писем. Только письма. Письма теплые, нежные, страстные, нервные, кричащие и умиротворяющие. Их переписка длилась 13 лет. И все 13 лет эта удивительная женщина спонсировала великого композитора. Чайковский получал ежегодное жалование в 6000 рублей! Для справки: гусь в то время стоил один рубль, корова — 10 рублей, за сто рублей можно было купить дом и несколько десятин земли.

Период покровительства со стороны фон Мекк — самый благотворный период в жизни композитора. «Каждая нота, которая отныне выльется из-под моего пера, будет посвящена Вам, — пишет он в письме и дает обет:  — «Никогда-никогда, ни на одну секунду, работая, я не позабуду, что Вы даете мне возможность продолжать мое артистическое призвание».

Поддержка фон Мекк давала возможность Чайковскому   часто гастролировать — Европа, Россия, даже Соединенные Штаты. Чайковский был первым русским композитором, побывавшим с гастролями в США!

У Надежды Филаретовны и Петра Ильича завязались серьёзные отношения, но лишь в письменной форме.

Мекк — Чайковскому, Москва, 15 февраля 1877 г.

Милостивый государь Петр Ильич!

Не знаю, право, как и благодарить Вас за Ваше милое снисхождение к моей нетерпеливости. Если бы не мои задушевные симпатии к Вам, я боялась бы, что Вы меня избалуете, но я слишком дорожу Вашею добротою ко мне, для того чтобы это могло случиться.

Хотелось бы мне много, много при этом случае сказать Вам о моем фантастичном отношении к Вам, да боюсь отнимать у Вас время, которого Вы имеете так мало свободного. Скажу только, что это отношение, как оно ни отвлеченно, дорого мне как самое лучшее, самое высокое из всех чувств, возможных в человеческой натуре. Поэтому, если хотите, Петр Ильич, назовите меня фантазеркою, пожалуй даже сумасбродкою, но не смейтесь, потому что все это было бы смешно, когда бы не было так искренно, да и так основательно.

Искренно Вас уважающая и душою Вам преданная

Н. фон-Мекк.

Чайковский — Мекк, 16 февраля 1877 г., Москва.

Милостивая государыня Надежда Филаретовна!

Позвольте Вас поблагодарить за более чем роскошное вознаграждение столь небольшого труда. Напрасно Вы не захотели сказать мне всего того, что думалось. Смею Вас уверить, что это было бы мне чрезвычайно интересно и приятно, хотя бы оттого только, что и я преисполнен самых симпатических чувств к Вам. Это совсем не фраза. Я Вас совсем не так мало знаю, как Вы, может быть, думаете.

Если бы Вы потрудились в один прекрасный день удостоить меня письменным изложением того многого, что Вы хотели бы сказать, то я бы был Вам чрезвычайно благодарен. Во всяком случае, благодарю Вас от всей души за выражение сочувствия, которое я очень, очень ценю.

Искренно уважающий Вас и благодарный
П. Чайковский.

И всё же, несмотря на такие письма, в которых проглядывает даже флирт — Чайковский женится совсем на другой. Этот брак был ужасен для обоих. Жена его, полюбившая композитора с первого взгляда, догадывалась о его однополой любви и всячески надеялась изменить это. Сам же Чайковский так писал о своём браке:

«Я  женился не по влечению сердца, а по какому-то непостижимому для меня сцеплению обстоятельств, роковым образом приведших меня к альтернативе самой затруднительной. Но как только церемония свершилась, как только я очутился наедине с своей женой с сознанием, что теперь наша судьба – жить неразлучно друг с другом, – я вдруг почувствовал, что не только она мне ненавистна в полнейшем значении этого слова. Мне показалось, что я, или, по крайней мере, лучшая, даже единственно хорошая часть моего я, Ñ‚.е. музыкальность, – погибла безвозвратно… Я впал в глубокое отчаяние. Я стал страстно, жадно желать смерти…»

Композитор и великий музыкант не смог побороть природу и бежал от своей молодой супруги за границу. У жены гения, Антонины  Ивановны Милюковой – Чайковксой, жизнь не сложилась. Она долгое время жила в бедности. Некоторое время даже жила в гражданском браке. В 1896 году она в результате сильнейшей мании преследования попала в психиатрическую лечебницу, где с некоторыми перерывами провела долгих двадцать лет. Ее содержание там щедро оплачивалось в соответствии с завещанием Петра Ильича. В феврале 1917 года вдова Чайковского скончалась в Доме призрения для душевнобольных.

Этот брак доставил много огорчений не только непосредственным его участникам, но также и милому другу Петра Ильича — Надежде фон Мекк.

Надежда фон Мекк — Чайковскому, 1878

«Можете ли Ð’Ñ‹ понять ту ревность, которую я чувствую относительно Вас, при отсутствии личных сношений между нами? Знаете ли Ð’Ñ‹, что я ревную Вас самым непозволительным образом: как женщина – любимого человека? Знаете ли, что когда Ð’Ñ‹ женились, мне было ужасно тяжело, у меня как будто оторвалось что-то от сердца. Мне стало больно, горько, мысль о Вашей близости с этой женщиной была для меня невыносима, и знаете ли, какой я гадкий человек? – я радовалась, когда Вам было с нею нехорошо; я упрекала себя за это чувство, я, кажется, ничем не дала Вам его заметить, но тем не менее уничтожить его я не могла: человек не заказывает себе своих чувств. Я ненавидела эту женщину за то, что Вам было с ней нехорошо, но я ненавидела бы её ещё в сто раз больше, если бы Вам с нею было хорошо. Мне казалось, что она отняла у меня то, что может быть только моим, на что я одна имею право, потому что люблю Вас, как никто, ценю выше всего на свете. Если Вам неприятно это узнать – простите мне эту невольную исповедь. Я проговорилась – этому причиною – симфония. Но я думаю, и лучше Вам знать, что я не такой идеальный человек, как Вам кажется. К тому же это не может ни в чём изменить наших отношений. Я не хочу в них никакой перемены, я именно хотела бы быть обеспеченною, что ничто не изменится до конца моей жизни, что никто… но этого я не имею права говорить. Простите меня и забудьте всё, что я Вам сказала… Простите и поймите, что теперь мне хорошо, что мне ничего больше не надо…»

… и переписка продолжается…..

Чайковский — фон Мекк, 1877

«Лучшие минуты моей жизни те, когда я вижу, что музыка моя глубоко западает в сердце тем, кого я люблю и чьё сочувствие для меня дороже славы и успехов в массе публики. Нужно ли мне говорить Вам, что Вы тот человек, которого я люблю всеми силами души, потому что я не встречал в жизни ещё ни одной души, которая бы так, как Ваша, была мне близка, родственна, которая бы так чутко отзывалась на всякую мою мысль, всякое биение моего сердца.»

А теперь представьте себе самое невероятное! Эти люди так за всю жизнь ни разу и не встретились. Это было, в большей мере, решением самой Надежды.

Надежда фон Мекк — Чайковскому, Москва, 7 марта 1877г.

«Было время, что я очень хотела познакомиться с Вами. Теперь же, чем больше я очаровываюсь Вами, тем больше я боюсь знакомства, — мне кажется, что я была бы не в состоянии заговорить с Вами, хотя, если бы где-нибудь нечаянно мы близко встретились, я не могла бы отнестись к Вам как к чужому человеку и протянула бы Вам руку, но только для того, чтобы пожать Вашу, но не сказать ни слова. Теперь я предпочитаю вдали думать об Вас, слышать Вас в Вашей музыке и в ней чувствовать с Вами заодно.»

Чайковский поддержал желание Надежды фон Мекк :

«…меня нисколько не удивляет, что, полюбив мою музыку, Вы не стремитесь к знакомству с автором ее. Вы страшитесь не найти во мне тех качеств, которыми наделило меня Ваше склонное к идеализации воображение. И Вы совершенно правы. Я чувствую, что при более близком ознакомлении со мной Вы бы не нашли того соответствия, той полной гармонии музыканта с человеком, о которой мечтаете.»

Однако, всему приходит конец. И этим чудным отношениям, к сожалению, тоже.

Александр III по ходатайству фон Мекк назначает в 1886 году Чайковскому дополнительную пенсию – в 3000 рублей золотом. Чайковский превращается в наиболее высокооплачиваемого композитора.  Тем не менее, молва уже говорит о его нетрадиционных наклонностях (что в то время не было чем-то необычным; гомосексуалистом был и брат императора светлейший князь Сергей Александрович — будущий генерал-губернатор, и ряд придворных). Но формально, эти наклонности порицались. На Надежду фон Мекк стали оказывать давление в высшем свете. Из-за Чайковского у нее возник даже конфликт со старшими сыновьями. И это несмотря на то, что Николай фон Мекк был женат на племяннице Чайковского, Анне Давыдовой. В сентябре 1890 года  фон Мекк известила Чайковского о том, что начала терпеть финансовые трудности и не может больше платить жалование композитору. Чайковский был сильно огорчен. Он ответил ей:

Чайковский — Мекк, Тифлис, 22 сентября 1890 г.

«Милый, дорогой друг мой! Известие, сообщаемое Вами в только что полученном письме Вашем, глубоко опечалило меня, но не за себя, а за Вас. Это совсем не пустая фраза. Конечно, я бы солгал, если бы сказал, что такое радикальное сокращение моего бюджета вовсе не отразится на моем материальном благосостоянии. Но отразится оно в гораздо меньшей степени, нежели Вы, вероятно, думаете. Дело в том, что в последние годы мои доходы сильно увеличились, и нет причины сомневаться, что они будут постоянно увеличиваться в быстрой прогрессии. Таким образом, если из бесконечного числа беспокоящих Вас обстоятельств Вы уделяете частичку и мне, то, ради бога, прошу Вас быть уверенной, что я не испытал даже самого ничтожного, мимолетного огорчения при мысли о постигшем меня материальном лишении. Верьте, что все это безусловная правда; рисоваться и сочинять фразы я не мастер. Итак, не в том дело, что я несколько времени буду сокращать свои расходы. Дело в том, что Вам с Вашими привычками, с Вашим широким масштабом образа жизни предстоит терпеть лишения! Это ужасно обидно и досадно; я чувствую потребность на кого-то сваливать вину во всем случившемся (ибо, конечно, уж не Вы сами виноваты в этом) и между тем не знаю, кто истинный виновник. Впрочем, гнев этот бесполезен и бесцелен, да я и не считаю себя вправе пытаться проникнуть в сферу чисто семейных дел Ваших. Не могу высказать Вам, до чего мне жаль и страшно за Вас. Не могу вообразить Вас без богатства!..»

Чайковский уехал в подмосковный Клин. Последние годы жизни он провёл именно там. В конце 1893 года известный композитор скоропостижно скончался. Известно, что за несколько дней перед смертью, дирижируя оркестром, он выглядел в полном здравии. По Петербургу и Москве поползли слухи о том, что Чайковский отравился, приведя собственноручно некий приговор какого-то тайного общества, где он якобы состоял, и как передавали из уст в уста — из-за нового гомосексуального скандала, связанного с композитором.

Ему так и не удалось полностью скрыть свою сексуальную направленность. Как ни старался Пётр Ильич, всё его стремление избавиться от этого, как он сам говорил, презренного порока, привели к полному провалу.

Последним в жизни Чайковского безответным увлечением был его…любимый племянник, Боб (Владимир Давыдов).

1891, Чайковский — племяннику Владимиру Давыдову

«Больше всего я думаю, конечно, о тебе, и так жаждал увидеть тебя, услышать твой голос, и это казалось мне таким невероятным счастьем, что кажется отдал бы десять лет жизни (а я жизнь, как тебе известно, очень ценю), чтобы хоть на секунду Ñ‚Ñ‹ появился, Боб! Я обожаю тебя. Помнишь, я говорил тебе, что не столько наслаждаюсь твоим лицезрением, сколько страдаю, когда лишаюсь тебя? Но на чужбине, имея в виду бесконечное количество дней без тебя, чувствую особенно всю значительность моей любви к тебе…»

В.Л. Давыдова Чайковский сделал своим главным наследником, завещав ему основную часть авторских прав. Выйдя в отставку, Владимир Львович поселился в Клину, где вместе с М.И.Чайковским основал Дом-музей Петра ИльичаЧайковского.

Елена Триодина

Tags: музыка, местные новости, новости культуры, очерки

Запись опубликована February 24, 2010 at 13:30 в следующих рубриках Всё вподряд. Вы можете отслеживать обсуждение записи, используя ленту RSS 2.0. Вы можете оставить комментарий, или трекбек с Вашего сайта.